Фронтовая биография студента МИИТа Льва Литвинова.
В годы войны Лев Николаевич Литвинов и его сослуживцы восстанавливали разрушенные врагом мосты и переправы. Работать приходилось под непрерывным огнем противника. От взрывов бомб, снарядов и мин спрятаться негде, а пережидать обстрелы и бомбежки было некогда…
Во фронтовой биографии Льва Николаевича было всякое – и под бомбежки попадал, и боевых товарищей терял, и сам был порой на волоске от смерти. Еще говорит, что аврал в работе был всегда. Начальники, в том числе и с генеральскими погонами, требовали: «Быстрей, быстрей!». Впрочем, люди и сами понимали, что без мостов и переправ не будет продвижения наших войск вперед, а значит – и Победы!
Война для лейтенанта Литвинова началась на Северном Кавказе, в Гудермесе, потом были Донбасс, Крым, Белоруссия, Польша. День Победы гвардии капитан Литвинов встретил в Берлине, где расписался на рейхстаге.
…В 1938 году 18–летний ярославский юноша, золотой медалист Лев Литвинов стал студентом факультета «Мосты и тоннели» Московского института инженеров транспорта. Сложную науку постигал с интересом, а свободное время посвящал лыжным тренировкам. Заниматься ими начал еще в школе с приятелями. Став студентом, на третьем курсе выиграл первенство института. Настойчиво готовился к выступлению на чемпионате Москвы. Как подчеркнул Лев Николаевич, в нем всегда был азарт борьбы.
Все рухнуло в июне сорок первого. Литвинов в это время проходил производственную практику в коллективе столичного Метростроя…
Студентов–транспортников на фронт не призвали, а направили в Ленинград, в Военно–транспортную академию. Но учиться и там почти не пришлось. Фашисты уже окружали город, и слушатели академии с большими сложностями – по Ладожскому озеру на баржах, а потом на перекладных – перебазировались в Кострому. Однако и тут даже окончить курс не удалось: в связи с тяжелым положением на фронтах в сорок втором студентов призвали в армию и как специалистов разбросали по всем фронтам. Лейтенанта Литвинова направили на Северный Кавказ, где он возглавил взвод во 2–м отдельном мостовом железнодорожном батальоне 29–й железнодорожной бригады…
О том, что пришлось пережить на войне, свидетельствуют записи военных лет, которые Литвинов делал с большими перерывами в школьной тетради. Бумага, исписанная то карандашом, то чернильной ручкой, за прошедшие десятилетия пожелтела и поистерлась, но все же она позволяет почувствовать реальную атмосферу тех огненных лет, ощутить эмоции и переживания автора. Одна из первых записей сделана 15 декабря 1942 года: «В 5 часов приступили к восстановлению моста около Галюгаевского разъезда. Он разрушен авиабомбой и заложенными заранее фугасами. При взрыве погибло много наших бойцов. Трупы уже убрали, но местами видна кровь. Работали до 12 часов ночи».
– Конечно, нас в академии учили, как надо восстанавливать мосты, – говорит Лев Николаевич, – но те знания почти не пригодились. Ни в учебниках, ни в справочниках ничего не сказано о работе голыми руками, когда, кроме пил и топоров, – ничего. Хорошо, что были свои кузнецы, они разогревали до красноты на костре стальные стержни, так называемые жигало, ими и делали дырки в деревянных частях мостовых опор. Чтобы восстановить Галюгаевский мост длиной сто с лишним метров, пришлось разбирать местную школу и клуб, доставать бревна, которые использовать на стойки. А чтобы уберечься от вражеских авианалетов, пришлось на ходу постигать науку маскировки.
«23 марта 1943 года. Восстанавливаем железнодорожный мост в Ростове–на–Дону. Два дня не дают покоя дневные бомбежки. Вчера убило Сашку Жданова, осколок попал прямо в голову. Во время налета находился на мосту, натерпелся страху. Ждем «гостей» и сегодня. На этот раз приготовились: соорудили бетонные оболочки вокруг каждой опоры, в них и прячемся во время налетов авиации и молим бога, чтобы бомба не попала в нас».
Как вспоминает ветеран, в тех местах рек и речушек – не счесть, и каждая требовала труда мостовиков. Но приходилось заниматься не только переправами.
Немцы, отступая, разрушали не только мосты, но и всю железную дорогу: рельсы рвали взрывчаткой на куски и шпалы ломали «крюком». Придумали его сами: огромный стальной крюк цеплял шпалы, а паровоз его тащил. Шпалы – пополам. Так была разрушена вся железная дорога до Ростова.
Когда работа по восстановлению моста через Дон подходила к концу, немецкие самолеты усилили бомбардировки. «Они появлялись ровно в 10 часов утра, можно было часы сверять. Наши зенитчики не давали пикировать, и бомбы разрывались на подлете. Мост мы сделали за месяц, хотя работа была очень серьезная. Нам повезло, что немцы оставили на правом берегу много металлоконструкций, в том числе мостовых, их и использовали…»
«26 сентября 1943 года. Черниговка Запорожской области. До фронта – 40 км. Рядом аэродром. Сегодня его дважды бомбили. У нас один убит и один ранен. Восстанавливаем мост через реку Токмак длиной 64 метра. К первым числам октября думаем закончить. С начала сентября это 6–й мост, не считая маленьких мостиков на Бердянской ветке. Сегодня впервые увидел пленных немцев. Они шли небольшой колонной. Внутри поднялась волна ненависти. Кажется, готов был выхватить револьвер и перестрелять всех гадов».
Как отметил ветеран, немцы после своего отхода подрывали все, что можно было разрушить. Взрывчатки не жалели. А наши мостовики страдали из–за отсутствия материалов, и, чтобы установить опоры, приходилось разбирать блиндажи или оставшиеся целыми строения. Но таких было немного.
«22 апреля 1944 года. Позади – работа на восстановлении мостов через Сиваш, Чонгар, который называют калиткой в Крым. Сейчас восстанавливаем мост в центре Симферополя. Когда ехали на машине, попали под минометный обстрел. Все обошлось благополучно. Мост был только частично поврежден. Восстановили за трое суток».
Фронтовик отметил, что в Крыму они использовали металлические балки длиной 29 метров и высотой метр. Когда увидели их впервые, поинтересовались их предназначением. Оказалось, немцы укрепляли мосты и в некоторых местах железнодорожную ветку для того, чтобы доставить к Севастополю свою суперпушку под названием «Дора». Это крупнейшее в истории артиллерийское орудие общим весом 1448 тонн первый и последний раз враг использовал при штурме города в 1942 году. Пушка калибром 800 миллиметров имела ствол длиной 32 метра, а лафет достигал высоты трехэтажного дома. Минимальная дальность стрельбы – 40 км. Вес снаряда — 7100 кг, он пробивал метровую броню либо восьмиметровое бетонное укрепление. В Крым «Дору» тащили два локомотива на 25 платформах. Защитники Севастополя не на шутку встревожились, когда стало известно о прибытии суперпушки, которая несколькими выстрелами могла уничтожить город. Однако «Дора», расположившись на огневой позиции в 20 км от оборонительных сооружений Севастополя и произведя 48 выстрелов, не оправдала надежд. Более–менее близко к целям легли пять снарядов, и только один уничтожил большой склад боеприпасов на северном берегу бухты Северной, укрытый в скалах на глубине 30 метров. Через 13 дней орудие демонтировали.
– Металлические балки, оставшиеся после проезда «Доры», мы использовали целиком. Получалась неразрезная конструкция, которая требовала, естественно, большой жесткости опор. Это нам удалось обеспечить. К тому времени в распоряжении железнодорожников появилась мощная техника, в частности, консольный кран, который мог устанавливать пролетные строения длиной 20 метров.
Из Крыма 29–ю железнодорожную бригаду перебросили на 1–й Белорусский фронт. «Когда ехали в эшелонах, видели, что от железной дороги лес вырублен метров на сто по обе стороны полотна. Так немцы пытались обезопасить себя от партизан».
В Белоруссии мостовикам уже не приходилось разбирать близлежащие дома – тыловики сумели наладить полноценное снабжение всем необходимым, и в первую очередь – лесом. И вот позади – Березина, Кобринка, Лесная, Западный Буг. Далее, уже в Польше, долго возились с переправой через Вислу.
Наступление наших войск было стремительным, тылы не поспевали из–за отсутствия мостов. Чтобы работа спорилась, мостовики получили качественную трофейную технику, в частности, дизель–молот, который делал 50–60 ударов в минуту. Резко ускорилось забивание свай. «Мы называли их «дизель–бабами», и они нас здорово выручили».
«18 марта 1945 года. Во главе разведгруппы батальона прибыл в Кюстрин. Уцелевшие пролеты разрушенного моста через реку Варту забиты вагонами, груженными «трофеями» – домашней утварью и одеждой, вывезенной немцами из Советского Союза. Ночью с трудом их вытащили на берег. Как только наши войска перешли в наступление, сразу же приступили к восстановлению мостов. Мост через Варту пустили за трое суток. На восстановление второго, через многоводный и широкий Одер, потребовалось две недели. Пришлось построить новый мост рядом со старым. И сразу же железнодорожные эшелоны, груженные боеприпасами, боевой техникой и всем необходимым для снабжения армии, пошли к фронту».
Но простояли оба моста недолго. Как вспоминает Лев Николаевич, через сутки ночью всех подняли по тревоге. Оба моста были разрушены. До этого немцы пытались бомбить переправы, но они были надежно прикрыты зенитками. Стреляли по ним ракетами ФАУ – те угодили в насыпь. И тогда гитлеровцы, осветив местность ракетами, направили на мосты самолеты со смертниками. Им удалось разрушить пролеты на обеих переправах. Однако надолго задержать наступление советских войск врагу не удалось: уже через двое суток силами батальона мосты были восстановлены, и эшелоны вновь пошли к фронту. 25 апреля командование бригады получило телеграмму командующего фронтом маршала Георгия Константиновича Жукова, в которой было одно слово «Молодцы!».
После Победы капитан Литвинов еще несколько месяцев работал в Берлине, где многое требовалось восстанавливать. Потом, уже в родных краях, восстанавливал объекты Львовской железной дороги.
Уволившись в 1948 году, приехал в Москву и поспешил в родной МИИТ. Увидев бравого капитана с орденами Красной Звезды и Отечественной войны второй степени и медалью «За боевые заслуги» на груди, ректор института Парфенов крепко сжал его в объятиях. А Литвинов, волнуясь, с улыбкой объяснил свое многолетнее отсутствие: «Был на практике, Дионисий Федорович. Готов снова сесть за парту».
Его приняли на четвертый курс. По окончании института поступил в аспирантуру. Трехлетняя «практика» на боевом пути от Чечни до Берлина глубоко сидела в памяти и сама собой легла на листы диссертации. Защитился и без малого 60 лет служил в железнодорожных войсках. Уволился подполковником.
Не забывал все эти годы о лыжах, активно участвуя в столичных и российских состязаниях. А международное признание пришло ко Льву Николаевичу в Финляндии в 2007 году. Он победил тогда на дистанции 5 километров, а через день – на «десятке». Золотой дубль повторил спустя год на Кубке мира среди ветеранов в США. В 2009 году во Франции добавил в свою коллекцию золотую и серебряную медали. Через год в Швеции завоевал два «серебра»…
На вопрос о том, как удается поддерживать физическую форму и так хорошо выглядеть, Лев Николаевич сказал так: «Секрета никакого нет. Просто я с детства дружил со спортом. Помимо лыж занимался и легкой атлетикой, и плаванием – кстати, это и на фронте пригодилось. Стараюсь больше двигаться, ходить пешком. С сыном иногда сражаемся на теннисном корте. А работа, наука, которой я занимаюсь, всегда дружили и дружат со спортом, дополняя друг друга…»
Владимир ГОНДУСОВ
