Смертные меты

Привычная картина: по обеим сторонам трассы – траурные венки из искусственных цветов. На деревьях, заборах, фонарных столбах. Еще – кресты, гранитные плиты, фотографии, иконы, свечи, другая кладбищенская атрибутика. Видел вдоль трасс украшенные цветами смятые дверцы, прибитые к соснам искореженные рули, а под Питером, на месте гибели адмирала, – огромный камень и якорь на цепи, и даже – памятник, основательный, гранитный, прекрасной работы… с изображением собаки. Пантеон на месте гибели певца Шандора – вообще отдельная тема.
Есть участки трасс, где траурные следы ДТП со смертельным исходом – буквально на каждом шагу. Например, полтора километра трассы Люберцы – Лыткарино, проходящей через еловый лес, больше походят на аллею кладбища. Местные жители называют тот участок «дорогой смерти». Есть «гиблые места» на Южном Урале с целыми курганами из камней, в Поволжье, на Кубани. По пути из Москвы в Самару – по десятку ритуальных знаков на километр пути.
Вряд ли существуют данные о количестве подобных памятников на дорогах, но одно очевидно: число их растет с каждым годом. Ежегодно на дорогах России погибают 30–35 тысяч человек, и можно понять желание родных увековечить память павших! Вот и ставят они смертные меты, как бы обращаясь со своим горем ко всем нам, проходящим и проезжающим мимо, что и мы посочувствуем и погорюем, разделим боль утрат. Но ведь память о близких – дело личное, и совсем необязательно «заставлять» других становиться соучастниками своих переживаний.
Поговаривают, что поветрие с установкой памятных знаков вдоль дорог пошло с Кавказа. Там вдоль дорог еще в семидесятые попадались конструкции, чем–то напоминающие птичьи кормушки, а в них – бутылочка с чачей и тарелочка с нехитрой закуской, чтобы каждый мог подойти и помянуть погибшего. Кресты не ставили – к ним в те годы относились негативно, как и к вере в целом. Позднее, уже в девяностые, и в России появилась мода на подобную память о погибших.
Когда–то давно в нашей стране существовал обычай установки у дорог больших, так называемых поклонных крестов. Ставили их для того, чтобы человек, отправляясь в путь или входя в село, вознес благодарственную молитву Господу…
Но то, что происходит сегодня, переходит всякие мыслимые границы. Когда–то довелось говорить с жильцами дома № 61 по Дмитровскому шоссе. Более десяти лет назад здесь произошла трагедия, потрясшая столицу, да и всю Россию. Грузовая машина, перевозившая мебель, столкнулась с бензовозом, и жидкость хлынула на дорогу. На беду рядом остановился троллейбус 78–го маршрута. Одна искра – и вся окрестность оказалась в огненном шаре... Уже на второй день под окнами дома начали появляться кресты, венки, фото в траурном обрамлении, а затем и памятники. «Началась ежедневная пытка, – говорили люди. – Представляете, под окнами – кладбище. То рано утром вдруг заголосит женщина, то раздастся бас священника, которого привезли, чтобы отслужил панихиду». Тогда же одна из собеседниц, пожилая женщина, сказала: «Всему свое место!», имея в виду, что ставить крест, надгробную плиту с фотографией, возлагать цветы логично на кладбище, где похоронен человек. Кстати, в Толковом словаре живого великорусского языка Владимира Даля слову «памятник» предшествуют только два пояснения – «надгробный, надмогильный». Выходит, что они неразрывны: кладбищенский холмик и православный крест над ним. Крест должен стоять там, где находится тело усопшего.
О том, нужно ли устанавливать вдоль трасс символы людских потерь, спросил нескольких человек. Мнения разделились.
«Нет ничего лучше для повышения бдительности на дороге. На предупреждающие знаки столько внимания не обращаю, как на последствия ДТП. Ведь аварии, столкновения происходят порой на совершенно ровных, прямых участках дороги».
«Это же навевает мрачные мысли! Просто какой–то муляж кладбища вдоль трассы. Лучше бы дороги ремонтировали, разметку наносили и освещение проводили».
«Есть кладбища, где хоронят и оплакивают покойных. А на дорогах и обочинах есть свои правила и порядки. Мы же не хороним человека, который умер, скажем, от инсульта, на улице прямо на этом месте, а отпеваем его и хороним на кладбище…»
Тезис о том, что траурные атрибуты – лучшее средство профилактики нарушений, весьма спорный. Много лет гаишники выставляют на своих постах вдребезги разбитые автомобили, чтобы те служили сдерживающим фактором против лихачества. Разве эти страшилки уменьшили число трагедий на дорогах? Иные водители о скоростных ограничениях задумались лишь тогда, когда рублем стали бить. Но причем здесь придорожные смертные метки?
Несколько лет назад борьбу «трауру на трассах» объявили депутаты законодательного собрания Ленинградской области, позднее инициативу подхватили в Тульской, Тверской, Свердловской областях. В Хабаровске уже «почистили» обочины от венков и крестов, так поступают и в Челябинске. К слову, в Европе нет традиции установки крестов в местах гибели водителей и пешеходов. Правда, в Греции, Болгарии, Италии и ряде других стран на обочинах дорог стоят небольшие молельни, куда приходят родственники умерших поставить свечку в память об усопшем. В России тоже начали их устанавливать, например, на трассе Москва – Минск.
...Разумеется, тема эта весьма деликатна, сложна, многими она воспринимается весьма болезненно, но все же не хочется, чтобы наши трассы превращались в своеобразный пантеон. Все–таки дороги – для живых. Для мертвых – кладбища.

Владимир ГОНДУСОВ