Все отдавали для победы над врагом
ПЕРЕПИСКА
Всякий раз чем ближе Праздник Победы, тем заметнее редакционная почта начинает «пахнуть порохом». На фронте мало кому удавалось сберечь полученные из дома весточки. Потому письма, проделавшие путь на войну и обратно, – редкость.
Здесь же писем, что были отправлены родными на фронт, а после Победы вернулись в семью вместе с адресатом, не меньше, чем тех, что когда–то пришли от него с фронта. Выходит, больше жизни берег он эти бесценные сегодня листочки, из которых уже не одно поколение потомков узнает о любви и верности офицера–фронтовика Михаила Малосая и его боевой подруги Ольги.
Михаил Ефимович – человек «без роду и племени». Скорее от отчаяния, чем от бессердечия, младенцем его подбросили в многодетную семью, посчитав, видимо, что там, где десять детей, от одиннадцатого не откажутся. Бедность была дичайшей: Первая мировая, революция, Гражданская война, послевоенная разруха – и до 15 лет с наступлением тепла Миша ходил босиком, пока вновь не полетят «белые мухи».
Первым его «университетом» стал неизвестно откуда взявшийся на чердаке сундук, набитый приключенческими книгами. Проштудировав содержимое сундука, пытливый от природы мальчик понял, что надо учиться, и принялся наверстывать упущенное. За год он проходил по два класса. А после школы «зайцем» с Украины добрался до Москвы в надежде найти учебное заведение, где бы учащиеся находились на государственном обеспечении. В Лефортове набрел на артиллерийское училище. Проходившие мимо преподаватели предложили: «Идем с нами, станешь артиллерийским командиром».
И он им стал.
Ольга Степановна тоже не голубых кровей. Детство и отрочество провела в детском доме, куда ее от безысходности определила мать: прокормить четыре рта одной ей было не под силу. Настойчивая, к тому же красавица, Оля не просто выжила. «Заболев» цирком, она стала воздушной гимнасткой. В Минске и пересеклись жизненные пути–дороги юной артистки цирка и ее поклонника, молодого красного командира.
Великая Отечественная
война застала командирскую семью, где уже росли двое детей – 8–летняя Жанна и 2–летний Роберт – в Ленинграде. Муж ушел на фронт, а Ольга, по–деловому захватив с собой самые нужные вещи, из города, над которым нависала угроза блокады, эвакуируется вместе с детьми к брату Косте в Свердловскую область.
Там она получает от мужа первое письмо, датированное 24 сентября 1941 года: «Сейчас я в Ленинграде. С 1 августа по 18 сентября не выходил из боя круглые сутки. Очень много пришлось пережить в эти дни. Находился в тылу у немцев без продовольствия, совершенно оторванным от советских людей, без газет, радио, без всякой связи с внешним миром. Пробиваясь из окружения, много раз ходил рядом со смертью, дважды пришлось вступать в рукопашную схватку. 18 суток во рту не было ни единой хлебной крошки. Грибы да клюква. Почитали за радость, если попадалась убитая и не успевшая протухнуть лошадь. Но все это уже пройденный этап. Что будет впереди – увидим и узнаем».
Затем второе письмо, тоже из Ленинграда: «После выхода из окружения получил назначение командиром бронепоезда. Но в связи с ухудшением моей раны меня направили в батальон выздоравливающих до излечения. Есть стараюсь побольше, но в Ленинграде все продукты продаются по карточкам. Так что с дополнительным питанием ничего не выходит».
Еще одно письмо: «Рана моя стала заживать, и я снова в Ленинграде. Получил назначение начальником штаба бригады. Но еще больше радует то, что вы далеко от фронта, не видите и не переживаете всего, что испытывают ленинградцы».
В отличие от Михаила Ефимовича с прочно засевшей в нем военной косточкой, чьи письма начинаются датой их написания, Ольга Степановна на этот счет была не столь пунктуальной: ни одной даты. Поэтому приходится полагаться на интуицию, чтобы, выстраивая логическую цепь, находить места для отрывков из ее посланий между письмами с фронта.
Ольга: «Брат Костя на фронт не попал по здоровью. Живет один, работает на прииске в пос. Шамейка в 12 км от города Асбеста. Рядом с ним нам гораздо легче, чем где–то среди чужих людей. Природа здесь изумительная и богатая. Недавно Костя на один день вышел на охоту и принес козла и трех зайцев. Так что не голодаем. Робочка все время говорит, что хочет идти на фронт, чтобы помогать папочке бить фашистов».
Михаил: «4.05.42. Очень рад, что доченька прислала мне письмецо, а мой черный жучок Робочка нацарапал мне две картинки. Бомбочки, танки и солдатики получились очень хорошо. Молодец, сынок! Ты уже научился ненавидеть фашистов».
В то, что враг будет разбит, и очень скоро, верили все. Особенно после Сталинграда. Но весной 1942 года артиллерийский командир Михаил Малосай еще не знал, чем обернется для страны и для Красной Армии приближающееся лето. Да если бы и знал, то не смог бы написать иначе: «14.04.42. Волховский фронт. Сейчас на дворе весна. Она должна стать весной нашего победоносного наступления против черных сил фашизма. Мы ведем борьбу в очень тяжелых условиях, отбиваем у врага каждый рубеж, каждый населенный пункт с величайшими трудностями. Наша Красная Армия сегодня несравнима с армией июня 1941 года. Как не похоже и мое довоенное представление о войне с тем, что пришлось испытать в действительности. Мы приобрели громадный боевой опыт, знаем сильные и слабые стороны врага, умеем бить его по–советски.
Вчера подписался на заем в размере 2.500 руб. На дело победы над врагом не жаль отдать последнюю копейку. Думаю, что ты тоже не подкачаешь».
Ольга: «Мишенька, ты знаешь, как я люблю Родину. Лишившись отца, без помощи государства, наша многодетная семья не выжила бы. Я выросла в детдоме. И если бы не Советская власть, я бы не стала тем, кем стала. Хотя мы и в глубоком тылу, но не сидим сложа руки. Сейчас тебе не может быть стыдно за свою боевую подругу. Без меня в поселке не проходит ни одно мероприятие. Зимой я организовала сбор теплых вещей и отправку их на фронт. А вот только что провела среди домохозяек подписку на заем обороны. Так что, дорогой, о нас можно сказать, что мы служим примером друг для друга».
Ольга: «Неожиданно для себя я оказалась хорошей огородницей. Кушаем свой салатик со сметанкой. Мой огород растет лучше, чем у местных хозяек. Это всегда так, когда в дело вкладываешь душу. Купила козочку, маленькую, если все сложится хорошо, то в январе будем с молочком. Завела двух курочек, они нам несут яички. Одна из них недавно стала наседкой, скоро выведутся цыплята».
Михаил: «15.09.42. Волховский фронт. Опускаюсь перед тобой на колени, Оленька, за тот большой труд, что ты вкладываешь в обеспечение семьи на зиму всем необходимым. Такая сильная духом женщина, как ты, безусловно справится со своими задачами».
Михаил: «1.10.42. Волховский фронт. Я сейчас нахожусь на важном участке фронта. Работы было очень много, и подходящих условий не выпадало. Поэтому не мог вам писать. Сейчас выпало 10–15 минут относительного спокойствия, если не считать непрерывных артобстрелов и бомбежек. Вражеские снаряды рвутся в такой близости, что осколки часто стучат в дверь землянки».
Ольга: «Работаю очень много, встаю в 5 часов утра, ложусь в 12 ночи. Сейчас заготавливаю сено для козочки, сама научилась косить. На зиму заготавливаю грибы и все необходимое. Морковь, свекла, лук хорошие. В общем, дел по горло, а еще имею общественную нагрузку – являюсь уполномоченным горисполкома по обеспечению семей фронтовиков. Горком партии и горисполком за активную общественную работу наградили меня ценным подарком и грамотой».
Михаил: «3.02.43. Я жив, здоров. Воюю на Юго–Западном фронте. Громим немцев и итальянцев. Они удирают, бросая всю технику и оставляя много пленных. С первых дней войны геббельсовская пропаганда трезвонила, что солдаты фюрера несут русским свободу. Наступать мы начали недавно, но уже успели насмотреться на результаты их «освободительного» похода.
Много бед принесла война нашему многострадальному народу. Недавно увидел первую шахту Донбасса – печальное зрелище в этом некогда прекрасном и цветущем краю. Все омертвело. Люди голодают. Снабжения никакого. Я видел много донбасских женщин, везущих на санках последние пожитки, чтобы в селах на Дону обменять их на хлеб. В такую стужу (февраль!) пройти по донским степям не одну сотню километров, оставив дома голодных детей, – это ли не подвиг!
Немцев ненавидят все от мала до велика. Нас же рабочие Донбасса встречают как своих освободителей от немецкого гнета. Женщины плачут от радости, преподносят бойцам цветы. Где они взяли их зимой – не знаю».
Ольга: «Сынок просится в суворовское училище. Хочет стать, как папа, военным. Я пообещала, но поставила условие: если будешь отлично учиться».
Дочка Жанна: «Робочка вырос уже большой. Все время мечтает о тебе, скоро ли ты приедешь домой. Он попросил маму пришить ему погоны. Мама пришила, и он представляет себя военным».
Ольга: «Жанночка с отличием окончила 2–й класс, растет красивой, грациозной девочкой, отрастила косичку. Очень красивые глаза – как у русалки».
Дочка Жанна: «Я окончила вторую четверть на отлично. На елке я танцевала два танца: цыганский «Пролетка» и балетный «Ручей». Робик катается с высоких гор и не падает. На ходу поворачивает. Он на елке рассказывал стишки. Я хорошо отдохнула и помогаю маме по хозяйству. Нас козочка Майка не обидела и подарила всем по козленочку. Маме козочку Марточку, мне козлика Бореньку, а Робочке козлика Яшеньку».
Человеку не дано предугадать свою судьбу, судьбу близких. Когда наступил 1945 год, народ, а вместе с ним и семья, о которой речь, почувствовал приближение Победы, внутренне готовясь к переходу на мирные рельсы.
Ольга: «В эту зиму нагрузки мне выпало меньше, и я решила восполнить пробел в литературе. Пушкин, Шота Руставели, но больше Шекспир, которого почти не знала: «Гамлет», «Король Лир», «Ромео и Джульетта», «Макбет», «Отелло».
Даже военные после 9 Мая старались забыть пережитые ужасы теперь уже минувшей войны.
Михаил: «6.06.45. Берлин. Жаль, что до сих пор в Берлин не приезжают театры, наши советские театры. Так хочется посмотреть хороший драматический спектакль или оперетту. Один раз ходил в цирк, смотрел немецких артистов. Работают хорошо. Книг на русском языке пока нет. Заняться в свободное время, кроме шахмат, нечем. Есть потребность в знании немецкого языка. Прошу тебя купить пару учебников немецкого языка – мне и моему товарищу».
Михаил: «9.09.45. Германия. Трудностей в привыкании к мирной жизни не испытываю. 7 сентября присутствовал на параде советских, английских, французских и американских войск в Берлине. Наша пехота в сравнении с союзниками имела более боевой вид. Те ходят примерно так, как наши пионеры. Американцы шли под музыку, которая больше походила на фокстрот, чем на марш. Наши танки кое на кого произвели сильное впечатление. Союзники не ожидали, что у нас такие прекрасные машины. По моему мнению, наша армия на берлинском параде взяла первое место».
Михаил: «10.11.45. Германия. 28–ю годовщину Октября встретил с чувством глубоко-
го удовлетворения. Приказом
т. Сталина мне присвоено звание полковник. Кроме того, к моим наградам добавились еще две, не менее дорогие: медали «За оборону Ленинграда» и «За взятие Берлина».
Наши герои – личности сильные, с характером. Бытует мнение, что таким трудно ужиться. Но достаточно прочитать приведенную в публикации малую толику их переписки, чтобы понять: это не так. Особенно, если все строится на любви.
