Тот случай, когда остается один незримый свидетель – запах.
Если в аэропорту Шереметьево вас будут обнюхивать рыжие собачки, похожие на лисичек, знайте: это – гибрид лайки и шакала. Их называют по–разному, чаще всего шалайками, а еще «собаками Сулимова» – по имени человека, который вывел эту удивительную породу. Впервые на круглосуточное патрулирование в этой крупной воздушной гавани они заступили 15 лет назад. Такой вот негромкий юбилей.
Запах убийцы
С Климом Тимофеевичем Сулимовым я познакомился в середине 1990–х. Узнав об уникальной лаборатории в ЭКЦ МВД России, добился разрешения ее посетить. Лаборатория называлась одорологической (одор по–французски запах), а знакомил меня с работой коллег ведущий специалист ЭКЦ кандидат биологических наук Клим Сулимов. В разговоре и выяснилось, что именно он разработал методику исследования запаховых следов. Ее суть в том, что запахи с места преступления можно консервировать и хранить несколько лет. Как известно, не все злодеяния раскрываются по горячим следам. Когда же появляется круг подозреваемых – через три месяца или два года, – с помощью острого собачьего нюха можно определить: был ли на месте преступления тот или иной человек.
– То, что делают наши собаки, не опознание преступника, а особый вид экспертизы, – отметил тогда Клим Тимофеевич. – Когда преступление тщательно спланировано и невозможно найти очевидцев, отпечатков пальцев, ДНК, – остается один незримый свидетель: запах. У каждого человека он индивидуален и неповторим с рождения. Если в руках преступника побывал какой–либо предмет – пистолет, ключи или бутылка – запах на нем остается, и его способна «вынюхать» специально обученная собака…
Как отметил Клим Тимофеевич, все попытки злоумышленников перебить собственный запах какими–либо ароматизаторами обречен на неудачу: «Как бы ни был хладнокровен злодей, совершение убийства, изнасилование – это стресс для организма. Непроизвольно начинается интенсивное выделение запахов, заглушить которые невозможно».
Запаховый след, будучи важным вещественным доказательством преступления, и поступает в одорологическую лабораторию, которая работает по поручениям уголовного розыска и следствия. Чтобы подольше сохранить запах, его с подробным описанием хранят в специальной упаковке при температуре минус 15–20 градусов. Естественно, с годами в лаборатории появился своеобразный «банк запахов». Позднее, с открытием подобных кинологических структур в регионах, хранилища криминальных «ароматов» появились и там. Ежегодно по всей России эксперты собирают около 3000 проб с мест преступлений. Однако следователи обращаются к этой коллекции только тогда, когда иных способов установить истину нет. Запах для них – это последняя надежда. По статистике каждое третье экспертное исследование по запаховым следам способствовало раскрытию и расследованию преступлений. Так что острый собачий нюх помог изобличить немало преступников, а суды безоговорочно принимают заключения одорологической экспертизы в качестве доказательства.
Кстати, уголовники несколько раз предпринимали попытки проникновения в питомник с целью уничтожения уникального поголовья мохнатых экспертов. К счастью, ни одна не увенчалась успехом, и полтора десятка чутких носов продолжают в столице служить закону.
Маленькие, но удаленькие
А начиналась секретная лаборатория тогда еще МВД СССР с четырех ненецких оленегонных лаек, завезенных Сулимовым из северных краев.
– Такое решение я принял потому, что северные собаки по чутью превосходят всех остальных, ведь им приходится работать в условиях сильного холода, а при низкой температуре вещества становятся нелетучими, поэтому обоняние обостряется. Лайки удобны и тем, что они мельче овчарок, у них природная неприхотливость, морозостойкость, привязанность к человеку и интеллект без всяких кавычек, – рассказал Клим Сулимов.
Пояснил, что работать по запаху могут собаки многих пород. Но применение, скажем, овчарок нерационально, ведь тогда используется только обоняние животного, а другие ценные качества остаются невостребованными.
Однако использование лаек было лишь частью эксперимента. Далее он скрестил их с... шакалами.
– Понимаете, за много лет жизни с человеком собака потеряла многие качества, необходимые для жизни зверей на воле, – пояснил Клим Сулимов. – Нужна была новая кровь. И тогда появилась мысль скрестить собак с дикими шакалами. Эти животные обладают более чутким носом, чем любые породистые собаки. Шакал – зверь субтропический: зимой и летом – одним нюхом. Живет в природе тем, что найдет по запаху.
Родоначальников уникальных гибридов в 1975 году прислали в Москву из бакинского питомника. Это были щенки туркменского шакала. Через несколько лет в результате скрещивания появились собачки с острым обонянием, выносливые и крайне неприхотливые, к тому же хорошо поддающиеся дрессировке. Вес – не более 12 кг, рост в холке – 40–45 см. Эксперты утверждают, что благодаря своему носу они способны выявлять до 95% всех скрываемых наркотиков и взрывчатки, которые чуют на расстоянии в десятки метров.
Мохнатые сыщики
После дефолта августа 1998 года Сулимов оказался со своими питомцами «на помойке» – так сам он обозначает то место, в которое угодил. Три года он пристраивал своих гибридов по квартирам друзей и родственников, пока трагедия 11 сентября 2001 года не прервала скитания шалаек. После атаки исламских террористов на небоскребы Нью–Йорка оте-
чественные авиакомпании спешно озаботились собственной безопасностью. Первым проявил заинтересованность Аэрофлот, где было понимание того, что никакой прибор не заменит собачий нос при обнаружении взрывчатых и наркотических веществ и узнавании индивидуального запаха человека.
К тому времени компанию достали анонимные звонки о бомбах. Каждый раз приходилось вызывать кинологов из МВД, закрывая аэропорт на несколько часов. Необходимо было обзаводиться собственными собаками. Служба авиационной безопасности Аэрофлота обратилась к Сулимову с просьбой предоставить для работы в аэропортах своих чудо–псов. Клима Тимофеевича назначили научным консультантом СБ Шереметьево, а в аэропорту появились те самые шалайки. Увидеть собачек Сулимова можно уже при регистрации пассажиров. Они обнюхивают людей и их багаж. Причем без намордников, в которых нет надобности. Абсолютно добродушные собачки, они даже лаять толком не умеют. Детишки подбегают к ним – погладить. К тому же, по словам Сулимова, у собак очень покладистый характер, они не выбирают одного хозяина, легко работают с любым инструктором.
Тем не менее, по данным тестов, вероятность обнаружения взрывчатки и отравляющих веществ при работе собак Сулимова составляет 95%. А показатель ложной тревоги – всего 0,5%. «Сегодня взрывные устройства уже не применяются в металлической оболочке, которую легко определить, они небольшого размера и веса. Системы подрыва также достаточно миниатюрны. А собаки определяют их надежнее, чем иные спецсредства», – отмечают в СБ. И так 10 лет – таков срок службы шалаек.
Со временем в Шереметьево у них появился питомник – два квадратных километра. Живут собаки в вольерах на улице – не боятся ни ненецкого холода, ни туркменской жары. За ними ухаживают круглосуточно, кормят хорошо. Только, чтобы не «перебить нюх», не дают перца. На территории питомника есть даже Ту–154 в натуральную величину. Для тренировок.
Сейчас в аэпорту Шереметьево работают 25 шалаек. Обследуя самолет, они ловко забираются по лестницам и проходят по узким карнизам, пролезая в самые узкие места. Овчарка для этого не годится. А еще они помогают обнаружить аэропортовых воришек, которые вскрывают багаж и стирают следы своих пальцев. Но запах–то остается! Собачек также используют для профилактического осмотра зданий, припаркованных машин, проверки оставленного без присмотра багажа и подозрительных предметов. В отличие от традиционных пород летний зной и лютые морозы гибридам не страшны: собачки эффективно работают при температуре от плюс 30 до минус 30 градусов, что не под силу обычным собакам, у которых обонятельные возможности снижаются уже при минус 15 градусах.
Клим Сулимов ныне – ведущий научный сотрудник Центра традиционной культуры природопользования Российского НИИ культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева. В этом году ему исполнилось 87 лет. От селекционных дел он отошел, их продолжают другие специалисты–кинологи, которые нет–нет да и обращаются к автору уникальной собачьей породы за советом и помощью.
Шалаек у Аэрофлота давно хотят прикупить службы безопасности некоторых аэропортов Америки и Израиля. По их оценке, каждая стоит больше представительского «мерседеса». Но эти четвероногие, вернее, их заводчики, исключительные патриоты: в командировки – пожалуйста, а вот на ПМЖ – никогда.
Так что в Шереметьево, а теперь уже в Домодедово и Внуково, на государственной службе состоят небольшие собаки, в которых легко угадываются их дикие предки. И пусть в сердцах крикнет какой–то уголовник: «Застукали, шакалы!» – мохнатые сыщики не обидятся. Что уж поделаешь, если они того самого, шакальего, рода–племени.
Владимир ГОНДУСОВ
